Проект инклюзивного движения «Обнимаю сердцем»
Публикуется отрывок
В 2012 году моя жизнь перевернулась и заиграла новыми красками. Только цвета были не радужными, как я представляла ранее. Дочь моя Алевтина родилась с пороком развития – деформацией правой стопы, поломкой 5 хромосомы, органическим поражением ЦНС.
В этом отрывке пойдет речь об образовании Алевтины.
Начальная школа. Вообще, найти школу для пограничного ребенка – это еще тот квест, понадобился год, чтобы нас взяли, не без моих слез и уговоров. Вначале все шло хорошо. В первом классе ребенок был аттестован, а вот со второго класса стал приносить одни двойки по основным предметам каждый день. Система поощрений и стимуляции напрочь отсутствовала, хотя мы очень старались. Сложилось впечатление, что преподаватели в целом плохо представляют, как работать с особенными детьми и корректировать их обучение. Ведь каждый особенный ребёнок уникален в своём развитии, а система делит их всего на три группы, что не позволяет раскрыть максимальный потенциал. Нет индивидуального подхода (хотя всем детям нужен такой подход), да и просто некоторые не хотят заморачиваться с «не такими» – другими детками. Мне аргументировали это тем, что в девятом классе придётся сдавать экзамены, и они уже сейчас, во втором классе, видят, что ребёнок не справится! Разве это не абсурд? Я убеждена, что Але ставили двойки с одной целью – заставить нас перевести её в коррекционный класс, ведь она «портит» показатели успеваемости. Я снова пошла к директору, снова были слёзы и непонимание – почему так происходит? Мы учимся по адаптированной программе, где должны учитываться особенности ребёнка, с нами должен работать психолог, дефектолог, логопед (они в школе есть). В тот раз мне удалось отстоять право дочери на образование, всё наладилось, и мы продолжили обучение.
Сейчас Алевтина заканчивает начальную школу, и для того, чтобы продолжить учебу в средней школе по адаптированной программе с пролонгацией, нам нужна новая программа ЦМПК. И требуется заключение психиатра, в том числе. От посещения психиатра в больнице Научно-практического центра психического здоровье детей и подростков им Г.Е.Сухаревой я нахожусь до сих пор в шоке. Там проводится тестирование: причём, само тестирование и его результаты, на мой взгляд, совсем неоднозначны. Но это данность – такова система. Никому не интересно, как она читает стихи, как старается… Был задан вопрос: «Что ты будешь делать, если приближающийся поезд сойдёт с рельсов?» Аля ответила: «Убегу». Но оказалось, что нужно было найти красную или другую яркую ткань, чтобы предупредить машиниста о повреждённых рельсах…
Алевтине 13 лет. Новый диагноз: легкая умственная отсталость. После тестирования на уровень интеллекта по методике Векслер в Сухаревской, мне снится сон, что моего ребенка распяли и отрубают ей ноги и руки. Настолько в ужасном эмоциональном состоянии я пребывала, что даже во сне проживала боль. Этот диагноз я пока принять не могу. Как сказал психиатр: «Это не мы, это система образования». К сожалению, бороться с целой системой у меня уже нет сил. Я приняла решение, что да, мы перейдем в коррекционный класс, но чувство вины, которое я сейчас испытываю, за то, что я, возможно, делаю что-то не так, не уходит. Но я не знаю уже, как. Сейчас во мне много обиды, я понимаю, что учиться по общеобразовательному маршруту, получить нормальный аттестат, позже поступить в колледж – все это вряд ли осуществимо, дверь в этот мир закрыта перед нами навсегда. На сегодняшний день в образовании нет места для детей с пограничным уровнем интеллекта. Есть либо норма, либо нет. Инклюзия только на бумаге, по факту система не поддерживает инклюзию. Или поддерживает, но где-то не там, где мы.
В систему образования, какая она сейчас, я не верю. Всё, что я могу, – дарить своей «не такой» доченьке безграничную любовь…
Продолжение в сборнике «Дневники. Реальные истории мам и пап особенных детей»
Алеся Шевченко, мама Алевтины,
г. Москва
Редактор Анна Федорова